Прощание у них с Адамом выходит скомканное, Терренса находят его друзья и буквально оттаскивают от Адама. У Терренса даже закрадывается маленькое подозрение, что они делают это вовсе не из желания провести с ним время, а по просьбе — приказу, хах, — Томаса.

Но даже так, Терри хорошо проводит время, шутит, читает стихи, флиртует с кем-то, но не позволяет флирту перерасти во что-то большее просто потому что мыслями уже в завтрашнем дне, который, если честно, он хочет провести только с одним человеком. Терри засыпает быстро и сладко, а просыпается гораздо раньше обычного, в девять он уже принимает ванну и выбирает костюм, забраковав три, почти что четыре варианта. Он и сам не знает, почему хочет хорошо выглядеть перед Адамом, но это отличается от его обычной ухоженности. В итоге Терренс выбирает шелковый галстук льдинисто-голубого цвет, такую же жилетку и светло-серые пиджак с брюками. Голубой оттеняет его глаза и при солнечном свете они практически искрятся. Терри довольно хмыкает, пока не понимает, что уже немного выбивается из графика.

В кондитерской, как обычно очередь, и если бы Терренс предварительно не попросил лакея оформить ночью заказ, вряд ли им с Адамом бы светили нежнейшие кексы и коржи вместе с ванильными рулетами. Терри забирает чуть ли не корзину, намереваясь оставить ее Адаму в качестве подарка и напоминания о приятном утре или даже обеде, но по пути он видит цветочный магазин и следуя импульсу покупает Адаму дюжину бледно-желтых нарциссов и лилий. Охапка получается внушительная, но Терренса не волнует заполонивший карету запах цветов, он предвкушает лишь то, что собирается подарить их Адаму.

Дом, в котором живет его новый друг, оказывается чопорным образцом классической архитектуры прошлого века. Адаму это одновременно и подходит и нет, но природу такой двойственности Терренс пока объяснить не мог, лишь мотая на ус несостыковки.  В комнате совсем не так много места, как представлял Терри, но мгновенно оглядев пространство, он примечает уголок на подоконнике, идеально подходящий для его букета.

— Мисс, не сможете ли вы принести нам вазу с водой? Да, для цветов, — обращается к милой девушке, провожающей его к Адаму, а затем, когда она закрывает за собой дверь, с улыбкой смотрит на Адама, протягивая ему цветы: Я надеюсь, что у тебя нет аллергии, ведь тогда мой подарок принесет не радость, а лишние хлопоты. Терренс улыбается лучезарно, рассматривая Адама и пока что не уделяет месту, в котором он живет должного внимания, но лишь потому, что хозяин этой квартиры в разы ценнее.

— Неужели мы не обнимемся при встрече? — спрашивает, делая шаг навстречу и раскрывая объятия, ему хватает секунды, чтобы вдохнуть запах Адама и потерять собственное сердцебиение. К счастью, к ним возвращается девушка, оказывающаяся настолько любезной, что заодно прихватывает им и что-то несладкое на завтра — вроде яичницы с беконом и сэндвичами. Терри ждет, пока дверь снова не закроется и только тогда делает шаг на встречу окну, чтобы увидеть, какой вид встречает Адама утром и вечером.

— Какой милый парк, очень поэтично, — Терренс на секунду засматривается на проезжающий экипаж, а потом возвращается к Адаму и хитро прищурившись, объявляет: Адам, раз я побывал у вас в гостях, то теперь тоже считаюсь верным другом?

— Можем выйти прогуляться после завтрака? — сияет в ответ Терри и присаживает за стол, театрально потирая руки, — Поддерживаю, однако для начала завтрак. Терри берется за чайник и разливает горячий напиток по кружкам, на самом деле самостоятельно он чай разливает редко, как и покупает сладости для завтрака. В его доме быт организован до мелочей и большую часть из них решает вовсе не он, а матушка с отцом. Он, конечно, имеет право голоса, в отличие от сестры, но той было всего 13, да и, если честно, ее возможности получать желаемое на практике оказывались шире, чем у Терри.

— Пока вы не съедите завтрак и не выпьете чаю, это не будет считаться полноценным визитом моего дома. Возможно, мне стоит установить лимит часов, проведенных в этой квартире, и требуемых для объявления верным другом. Как вы добрались? Погода сегодня благосклонна к Лондону, ни единой тучи, - голос Адама льется как вода, плавный и сдержанный, на Терри он действует успокаивающе, его нервная, пусть и радостная, взбудораженность сходит на нет, и он может отдать должное завтраку, уделив внимание и яичнице, и сэндвичу, и лимонному коржу.

— Погода и правда чудесна, давно не было таких безоблачных дней, мой дорогой, вот только теперь я вполне согласен остаться у вас в гостях на весь день, особенно учитывая то, что подняться я не в силах, — Терренс начинает театрально массировать живот, который, впрочем, ничуть не прибавил, оставшись таким же плоским, как и всегда.

— Адам, прошу вас, попробуйте этот шоколадный маффин, для меня так звучит на вкус любовь, — Терри откусывает кусочек и блаженно улыбается, еле сдерживаясь от того, чтобы не замычать, — По крайней мере любовь к еде. Он подмигивает и отодвигает тарелку, закончив с приемом пищи, однако не встает, ожидая когда хозяин комнаты сам закончит трапезу.

Пока у него есть время, Терри бегло окидывает взглядом комнату. Здесь достаточно пространства для юноши, только-только покинувшего родной дом, и все же Терри чувствует, как стены этой комнаты могут давить. Всё убранство скромное, почти аскетическое, на стенах ни картин, ни гобеленов, пусть стеллажи со множеством коробок и книг и создают ощущение жилого помещения, Терри все равно испытывает потребность внести сюда красоты и радуется решению купить в подарок цветы.

— Как вам здесь живется, Адам, расскажите, прошу. Мне бы хотелось узнать о вас больше.

— Никаких дел, по крайней мере ничего такого о чем бы я помнил, — Терренс улыбается легкомысленно, скрывая то, что все возможные дела он перенес на другие дни. Почему-то сегодняшний день казалось важным провести неспешно, свободно, не думая об обязательствах и долгах.

— А как насчет ваших планов, Адам? Вы всегда можете выставить меня, когда вам будет удобно. Мне бы не хотелось злоупотреблять гостеприимством. Хотя, кажется, Адам не против или против, но скрывает это так искуссно, что Терри не замечает подвоха и расслабляется. Течение их беседы его очень развлекает, хотя, казалось бы, ничего особенно остроумного и интересного они не обсуждают. Возможно, перчинку тут добавляет именно недосказанность. Терренс, сам того не замечая облизывает губы, когда слушает описание Адама. Слова абсолютно невинны, как и подтекст, но почему-то мысли Теннесси уходят совсем не с ту сторону, куда должны при описании кремовых текст и мягких начинок. Боже правый. Терренс икает и спешно делает глоток уже остывшего чая, потом кивает и, пытаясь ослабить собственное напряжение, произносит: Я рад, что вы тоже не равнодушны к сладкому, значит, я смогу делиться с вами и темными, и светлыми сторонами выпечки.

Звучит нейтрально, его слова никак не могут быть трактованы двояко, но все-таки что-то сладко тянет внизу живота. Терренсу есть что предложит Адаму, но тогда необходимо будет переместиться прямо на кровать, а это, если честно, не входило в планы Теннесси.

— Уехать? — переспрашивает Терренс, ощущая смутное беспокойство от того, что Адам, появившийся в его жизни совсем недавно, может так же резко исчезнуть, — Почему? Вы планируете поездку куда-либо? Даже если Годфри планирует ни о чем не сожалеть, Терренс заранее знает, что будет скучать по своему новому приятелю. Может, недолго, день или два, может неделю, чтобы сполна поддаться грусти, перебирая утраченные возможности. Он не сможет не сожалеть, даже если отвлечется в круговороте забот и веселья. Грусть останется на заднем фоне невидимым компаньоном, но об этом Адаму знать необязательно.

— Я не считаю вас скучным, Адам, что до душности... Вы ей полная противоположность, скорее, я бы сказал про вашу свежесть и новизну для нашего скромного круга, — Терри делает комплимент легко и спокойно, ему не нужно придумывать фразы из пустоты, ведь в данном случае он и правда так считает, поэтому улыбаясь, следует в комнату за Годфри и остается на пороге, не решаясь приблизиться.

— Не знаю, смогу ли быть вам полезным, но... Я к вашим услугам, Адам, — Терри все же решается и подходит к Адаму, вставая рядом и невольно посматривая на открывшуюся шею, которая так и манил оставить на ней легкий отпечаток поцелуя. Терри сглатывает и отворачивается, ожидая лишь разъяснений.